В конце апреля 1991 года русская писательница Инесса Буркова передавала из Шаумяна в газету «Советский Карабах»: «В ночь на 30 апреля предпринято крупномасштабное наступление на Геташен и Мартунашен. Азербайджанский ОМОН проник в Геташен, в результате кровавой бойни убито 35 армян, более ста ранено».
В первые дни мая жители Геташена и Мартунашена шлют телеграммы с мольбами о спасении. «Советская армия уничтожает советских граждан. Стреляют с воздуха и земли, из пушек и автоматов. Нас задавливают танками. Азербайджанский ОМОН забирает наших детей, женщин и стариков. Наши дома грабят и сжигают».
1991-й стал последним в жизни уже номинально существовавшего Советского Союза. Весной Красная армия предприняла последнюю за семьдесят лет военную операцию – печально известное «Кольцо». В Нагорном Карабахе и прилегающих к нему с севера населенных пунктах – Геташене и Мартунашене происходила неравная война между местными армянами и подоспевшим к ним на помощь добровольцами с одной стороны и Советской армией и сопровождавшими ее вооруженными отрядами азербайджанской милиции – с другой.
Советский Союз переживал глубокий политический и экономический кризис. В Кремле сформировалось два крупных властных крыла – старая номенклатура, которой впоследствии предстояло совершить государственный переворот (правда, провалившийся), прикладывающая последние усилия во имя сохранения власти и предотвращения неизбежной кончины империи, и демократические силы, поддерживаемые Западом и большинством советского народа. В магазинах исчезли даже товары первой необходимости, инфляция достигла неимоверных размеров. На первом плане в союзных республиках были национальные вопросы.
Самым неспокойным регионом стало Закавказье. За необъявленной Карабахской войной следует новый конфликт – 6 января 1991 года грузинская милиция и национальная гвардия, под предлогом установления правопорядка, проникают в центр автономной области Южная Осетия – Цхинвали. Грузино-осетинское противостояние начинается. Назревает война и в Абхазии.
Политическая ситуация в Армении существенно отличалась от положения в Азербайджане. В Армении к власти пришло Армянское Общенациональное движение, которое проводило курс на отделение от Советского Союза, в Азербайджане же у власти продолжали оставаться коммунисты. И в этих условиях Кремль, каким бы слабым ни казалось его политическое и экономическое влияние в Закавказье, явно поддерживал Муталибова.
В конце января 1990 года из Баку в Степанакерт прибыл Виктор Поляничко, и Оргкомитетом приступил к исполнению обязанностей. Была восстановлена деятельность исполкома областного совета.
Председателем облсовета стал Семен Бабаян. «С прибытием Поляничко я перебрался в здание облисполкома, на котором развевался армянский флаг, при этом, на здании областного комитета компартии был флаг азербайджанский. Поляничко пытался привлечь к работе в Оргкомитете местных представителей. В состав Оргкомитета с нашего ведома вошли двое, им было поручено передавать нам информацию. За все это время мне довелось общаться с Поляничко только раз. Когда самолет Арарата Даллакяна разбился над Лачином, Поляничко вызвал меня в аэропорт. Это был наш единственный контакт», – рассказывает Бабаян.
Де-юре власть в Карабахе принадлежала Оргкомитету, которому подчинялись милиция, служба безопасности и дислоцированные в области более 5 тысяч солдат Советской армии. Был введен комендантский час, наложен запрет на проведение митингов, демонстраций, шествий и забастовок; прекращена деятельность неформальных организаций, ограничен выезд и въезд граждан в Карабах. Военный комендант имел право «задерживать сроком до 30 дней и привлекать к административной и уголовной ответственности лиц, разжигающих национальную рознь, нарушающих правопорядок и распространяющих провокационные сведения».
Комендантский час касался прежде всего армян. Азербайджан, при попустительстве Кремля, пытался сломить карабахское движение депортацией армянского населения. В марте свои дома вынуждены были покинуть жители армянских сел Азат и Камо Геташенского подрайона.
Михаил Горбачев предпринимает последнюю попытку спасти Советский Союз. 17 марта 1991 года проводится референдум по сохранению СССР. Почти три четверти населения высказывается за существование Страны Советов. Азербайджан также голосует «за», зато Армения, наряду с пятью другими республиками (Грузия, Молдова, Латвия Литва, Эстония) бойкотирует референдум. Первого марта Верховный Совет Армении отказывается проводить союзный референдум и принимает решение объявить республиканский референдум по независимости.
Нагорный Карабах также принимает участие в общесоюзном референдуме, но не всенародным голосованием. Семен Бабаян поясняет: «Нам пришлось бы голосовать по азербайджанским бюллетеням, и мы решили избрать другую форму участия –17 марта мы провели расширенное заседание облисполкома. Поскольку решением облисполкома от 12 июля 1988 года НКАО была объявлена вне состава Азербайджана, и Карабах, фактически, входил в состав Советского Союза в качестве самостоятельной единицы, мы проголосовали за сохранение СССР».
«В Азербайджане население отнеслось к референдуму с полнейшей апатией, но официальный итог гласил – 95% избирателей выступают «за обновленный Союз». Москва решила наказать Армению за отказ от референдума. Но как это сделать? Было решено применить военную силу, а ответственность свалить на Азербайджан. Вот тогда Горбачев и дал санкцию на проведение операции «Кольцо» с целью депортации армянского населения из ряда сел Шаумянского и Гадрутского районов. Поляничко, который взял на себя основную ответственность по исполнению воли Горбачева, подвергся за это резкой критики. Но основные «камни» полетели в адрес Азербайджана – Муталибова и азербайджанского ОМОН. Хотя критика только повышала рейтинг Муталибова среди простого люда, который увидел в нем «спасителя нации». Сам Муталибов об истинной своей роли скромно умалчивал»,- пишет Зардушт Ализаде.
16 апреля принимается решение придать депортации армян юридическое обоснование – решено проводить в Геташене и Мартунашене «проверку паспортного режима».
«На совещании Муталибов призвал правоохранительные органы выселять жителей НКАО, Шаумянского района и Геташенского подрайона, не подчиняющихся конституции Азербайджана. Почти то же он повторил 27 апреля в эфире азербайджанского телевидения. И 19 апреля, при непосредственном участии советских войск, началась массовая депортация армян»,- пишет Левон Тер-Петросян.
Муталибов толковал все иначе: «Мы не выдвигали задач насильственного переселения. Подобные утверждения – лишь попытка замутить воду, хотя, если честно, мы имели полное моральное право ставить такую задачу. В конце концов, из Армении было выселено 200 тысяч азербайджанцев, которые проживали там не одно поколение. Проживающие в Азербайджане граждане-армяне обязаны подчиняться конституциям Азербайджана и СССР».
Надо было искать выход из ситуации, и 3 мая Тер-Петросян отправляется в Москву, где встречается с Горбачевым и Муталибовым. На следующий день Горбачев через главу КГБ Крючкова выступает со следующим заявлением: «Вопрос о выселении жителей Геташена и Мартунашена снимается: никто не вправе вынуждать жителей этих сел покидать места проживания».
Но жителей Мартунашена и Геташена все равно депортируют, и они находят пристанище в Армении и по всему Союзу.
«Когда волк забираются в овчарню, овцы разбегаются кто куда. Вот так было и в Геташене»,- рассказывает 67-летний Егише Маркосян, который вывел и спас более 200 односельчан из Геташена – по оврагам, лесам и горам, сам был дважды ранен. Этого человека с хриплым голосом выселяли трижды. В настоящее время он вместе с сыновьями и еще сорока семьями из Геташена возделывает новые сады в Карвачаре (Кельбаджар).
Война и куклы
Аспрам Крпеян был всего год от роду, когда ее отец, национальный герой Армении Татул Крпеян был предательски убит в Геташене. «Отец был в Геташене и не мог ездить в Ереван. Но он отправил мне через своего друга Артура Карапетяна куклу. Это была обычная кукла и ничем не отличалась от тех, что у меня были. Но когда я пыталась потянуться к ней, мама забирала ее у меня и говорила: «Оставь, ею нельзя играть». Тогда я обижалась, но потом поняла, что это был самый дорогой подарок в моей жизни – память о моем отце».
30 апреля 23-я дивизия 4-й армии, дислоцированной в Гяндже, в сопровождении тяжелой техники и вооруженных отрядов азербайджанского ОМОН, вступают в Геташен и Мартунашен. В тот день погибают Татул Крпеян и его товарищи.
Телеоператор Вардан Ованнисян снимал события в Северном Арцахе на камеру. Гибель Татула Крпеяна и Артура Карапетяна он считает самой большой потерей в своей жизни. «Они стали первыми. Мы тогда поняли, что начинается настоящая война, а Геташен – это только начало», – говорил он.
Местные жители, оборонявшие Геташен, и прибывшие им на помощь добровольцы из Армении не ожидали, что вместе с советскими войсками в села войдут и омоновцы.
«Это была не проверка паспортного режима, а тотальные побои и расстрелы. Сельчане сбегались к центру, потому что омоновцы штурмовали село с окраин. На сельской площади собралось почти все население села. Там же – два бронетранспортера. Когда кольцо стало сжиматься, Татул взошел на бронемашину, выдернул кольцо гранаты и пригрозил русскому офицеру: «Все – или отдаешь приказ вывести войска, или бросаю гранату внутрь машины». Как правило, я снимал ребят из отряда Татула со спины – это были советские времена, КГБ, МВД. В моем архиве Татул виден только со спины. Но этот эпизод я снимал с близкого расстояния – бородатый Татул с кольцом гранаты в руке, а в двух-трех метрах – русский офицер с гримасой ужаса на лице. Стоявшие у второго бронетранспортера солдаты направили дула автоматов на Татула. Сцена продолжалась минут 5-10, может, меньше, но мне показалась, что она длится вечно», – рассказывает Вардан Ованнисян.
Крпеяну удается договориться с полковником Машковым об отводе советских войск и азербайджанского ОМОН. Но во время переговоров с тыла раздаются выстрелы. Татул погибает, Машков получает ранения. Крпеяна предательски и подло убили то ли русские, то ли азербайджанцы.
Русский журналист Владимир Емельяненко в дни карательных действий советской армии и азербайджанской милиции находился в Геташене. «Здание больницы, изрешеченное пулями, пропахло смертью. В коридорах на полу и кроватях сидели и лежали люди, будто загипнотизированные. У одних прострелены руки, у других – ноги. С трупа снят скальп, а живые, затравленные, смотрят в пустоту. Что-то лепетала только крохотная девочка. Она сидела у изрубленного на куски женского трупа и что-то бормотала, бормотала. Увидев военных, девочка застыла в немом крике».
Депортация Геташена и Мартунашена проводилась на государственном уровне, с ведома Кремля. Под предлогом проверки паспортного режима было депортировано население 24 армянских сел, около ста человек погибли, несколько тысяч выселены.
Визит Тер-Петросяна в Москву и переговоры с Горбачевым и Муталибовым не остановили депортацию армян. Советские войска осуществляют карательные действия также на севере Армении. В ночь на пятое и утром шестого мая в селе Воскепар, уже почти неделю окруженном советскими войсками, убито 18 армян, в основном, сотрудников милиции, некоторых забирают в плен, трое раненых умирают в гянджинской тюрьме.
В мае 1991 года, выступая на Манежной площади в Москве, депутат РСФСР Анатолий Шабад, который находился в Воскепаре и стал очевидцем погромов, заявлял, что это было заранее спланированная операция «центра и азербайджанского правительства»: советские войска осуществляли «террор, убивали и разоружали законную милицию».
Советские десантники блокируют Воскепар под предлогом разоружения добровольцев. Бывший сотрудник милиции Георгий Кочарян оказался в плену и 101 день содержался в тюрьме Гянджи. Личный состав ноемберянской милиции – 18 человек, плюс еще шестеро гражданских, должны были отправиться на смену. В заблокированный Воскепар можно было въехать лишь обходной, горной дорогой. На этой дороге и устроили советские войска засаду, и смена попала в окружение. Силы были неравны, и десантники сразу перешли в наступление. 15-20 минут боя, по словам Кочаряна, запечатлелись в памяти тех, кто был ранен и попал в плен, кошмарными кадрами. После того, как была перебита большая часть личного состава милиции, советские войска передали живых и раненых азербайджанскому ОМОН, понимая, какая их ждет участь.
«Армен был ранен, он умер у меня на руках, по дороге в Казах. Мы были друзьями еще со студенческих лет. Я удерживал его тело, чтобы оно не упало на пол машины. Нас повезли в тюрьму Казаха, после перевели в Гянджу. Три месяца подряд нас избивали и мучили. Только в последние дни, когда вопрос обмена был улажен, отношение к нам изменилось», – вспоминает Кочарян.
